Неточные совпадения
Но нам они лгут потому, что мы сами этого от них требуем, потому что мы
лезем в их совсем чуждые нам
души со своими глупыми приемами и расспросами, потому, наконец, что они нас втайне считают большими дураками и бестолковыми притворщиками.
— Твое дело, Женечка. Я не смею
лезть к тебе
в душу. Я только потому спросила, что ты — единственный человек, который…
Я думаю даже, что
в их разномыслии скорее играет роль различие темпераментов, нежели различие убеждений. Плешивцев пылок и нетерпелив, Тебеньков рассудителен и сдержан. Плешивцев охотно
лезет на стену, Тебеньков предпочитает пролезть
в подворотню. Плешивцев проникает
в человеческую
душу с помощью взлома, Тебеньков делает то же самое с помощью подобранного ключа. Вот и все.
Ее толкали
в шею, спину, били по плечам, по голове, все закружилось, завертелось темным вихрем
в криках, вое, свисте, что-то густое, оглушающее
лезло в уши, набивалось
в горло,
душило, пол проваливался под ее ногами, колебался, ноги гнулись, тело вздрагивало
в ожогах боли, отяжелело и качалось, бессильное. Но глаза ее не угасали и видели много других глаз — они горели знакомым ей смелым, острым огнем, — родным ее сердцу огнем.
Ух, как скучно! пустынь, солнце да лиман, и опять заснешь, а оно, это течение с поветрием, опять
в душу лезет и кричит: «Иван! пойдем, брат Иван!» Даже выругаешься, скажешь: «Да покажись же ты, лихо тебя возьми, кто ты такой, что меня так зовешь?» И вот я так раз озлобился и сижу да гляжу вполсна за лиман, и оттоль как облачко легкое поднялось и плывет, и прямо на меня, думаю: тпру, куда ты, благое, еще вымочишь!
Ему по природе
души целовальником быть, а он, неизвестно с какой причины,
в монахи
лезет — это я про дядю своего.
Тёплая пыль
лезла в нос и горло, скучные, пугающие мысли просачивались
в душу, Кожемякин смотрел
в землю и бормотал...
— Никаких мне твоих гостинцев не нужно, — проворчала она, ожесточенно разгребая кочергой уголья. — Знаем мы тоже гостей этих. Сперва без мыла
в душу лезут, а потом… Что у тебя
в кулечке-то? — вдруг обернулась она ко мне.
Счастливцев. После я
в комики перешел-с. Да уж очень много их развелось; образованные одолели: из чиновников, из офицеров, из университетов — все на сцену
лезут. Житья нет. Из комиков-то я
в суфлеры-с. Каково это для человека с возвышенной душой-то, Геннадий Демьяныч?
В суфлеры!..
Аристарх. Полно! Где уж! Пшеничного ты много ел. Душа-то коротка, так уж что хвастать. Хе, хе, хе! Мелочь ты, лыком шитая! Всю жизнь крупинками питаешься, никогда тебе целого куска не видать, а все бодришься, чтоб не очень тебя хамом-то ставили. Все как-то барахтаешься,
лезешь куда-то, не хочется вовсе-то ничком
в грязи лежать.
— Погоди! — спокойно остановила его Саша. — Тебе до меня какое дело? Ты от меня берешь, чего хочешь, а
в душу мне не
лезь!
— Кто? я-то хочу отнимать жизнь? Господи! да кабы не клятва моя! Ты не поверишь, как они меня мучают! На днях — тут у нас обозреватель один есть принес он мне свое обозрение… Прочитал я его — ну, точно
в отхожем месте часа два просидел! Троша у него за
душой нет, а он так и
лезет, так и скачет! Помилуйте, говорю, зачем? по какому случаю? Недели две я его уговаривал, так нет же, он все свое: нет, говорит, вы клятву дали! Так и заставил меня напечатать!
Рудин казался полным огня, смелости, жизни, а
в душе был холоден и чуть ли не робок, пока не задевалось его самолюбие: тут он на стены
лез.
Вот она вплоть подошла; рука её у меня на плече — дрожит рука, и я тоже вздрагиваю, гнутся колени, и тьма
в горло мне
лезет,
душит меня.
— А стержня — нету! И все мы такие, смешанные изнутри. Кто нас ни гни — кланяемся и больше ничего! Нет никаких природных прав, и потому — христопродавцы! Торговать, кроме
души, — нечем. Живем — пакостно:
в молодости землю обесчестив, под старость на небо
лезем, по монастырям, по богомольям шатаясь…
— Вот
в этом смысле бабу-то пожалеть!.. Очень важное дело, с кем ей
в чулан
лезть. Как раз время к сему, чтоб об этом печалиться! Сезам, Сезам, кто знает, чем Сезам отпереть, — вот кто нужен! — заключил Овцебык и заколотил себя
в грудь, — Мужа, дайте мужа нам, которого бы страсть не делала рабом, и его одного мы сохраним
душе своей
в святейших недрах.
«Хоть бы Сережка приехал! — мысленно воскликнул он и заставил себя думать о Сережке. — Это — яд-парень. Надо всеми смеется, на всех
лезет с кулаками. Здоровый, грамотный, бывалый… но пьяница. С ним весело… Бабы
души в нем не чают, и хотя он недавно появился — все за ним так и бегают. Одна Мальва держится поодаль от него… Не едет вот. Экая окаянная бабенка! Может, она рассердилась на него за то, что он ударил ее? Да разве ей это
в новинку? Чай, как били… другие! Да и он теперь задаст ей…»
Грех мне
в душу лезет…» Вы видите, что самая мысль его связана суеверным ужасом греха и преступления.
Грешно, маточка (снова спешит оговориться боязливый Макар Алексеич), оно грешно этак думать, да тут поневоле как-то грех
в душу лезет».
А ведь говорю же, рассказываю, вам
в душу лезу, словно вы мне, примером, все братья родные, друзья закадышные… э-эх!..
Рад бы
душой подождать, не то что до Макарья, а хоть и год и дольше того, да самому, братец, хоть
в петлю
лезь…
Он подошел к даче Мелкина и остановился
в нерешимости… Ему представлялось, как он сидит у себя
в зале и читает газету, а возле него трется мальчишка с горбатым носом и играет кистями его халата;
в то же время
в воображение
лезли подмигивающие сослуживцы и его превосходительство, фыркающее, хлопающее по животу…
В душе же, рядом с царапающею совестью, сидело что-то нежное, теплое, грустное…
— Смотри, какой жирный и большой! И знаешь, что я заметила? Что свиньи — очень чистоплотные животные.
В грязь они
лезут потому же, почему мы умываемся. Грязь засохнет и
задушит на ней всех вшей, блох. А потом отскребет грязь об угол или ствол, — и чистенькая, как вымытая. И только нежная розовая кожа просвечивает сквозь щетину… Как все интересно, куда ни посмотришь!
Глаза Таси заискрились, когда она заговорила о своем"призвании". Рубцов слушал ее, не поднимая головы, и все подкручивал бороду. Голосок ее так и
лез ему
в душу… Девчурочка эта недаром встретилась с ним. Нравится ему
в ней все… Вот только"театральство"это… Да пройдет!.. А кто знает: оно-то самое, быть может, и делает ее такой"трепещущей". Сердца доброго,
в бедности, тяготится теперь тем, что и поддержка, какую давал родственник, оказалась не из очень-то чистого источника.
Старик говорил с увлечением, как будто изливал перед проезжим свою
душу. Он гнусавил от непривычки говорить много и быстро, заикался и, чувствуя такой недостаток своей речи, старался скрасить его жестикуляцией головы, рук и тощих плеч; при каждом движении его холщовая рубаха мялась
в складки, ползла к плечам и обнажала черную от загара и старости спину. Он обдергивал ее, а она тотчас же опять
лезла. Наконец старик, точно выведенный из терпения непослушной рубахой, вскочил и заговорил с горечью...
Всю дорогу он молчал, старался не думать о Жаке, который почему-то
лез ему
в голову, и уж не заговаривал с извозчиком. На
душе у него было так же нехорошо, как и на желудке.
Обидно всё это казалось Федору, а тут еще во всем теле тяжесть от обеда и вместо молитвы
в голову
лезут разные мысли о сундуке с деньгами, о ворах, о своей проданной, загубленной
душе.
Одиноко было и грустно
в душе Лельки. Но это она знала: пусть больно, пусть
душа разрывается, — кому может быть до этого дело
в той напряженной работе, которая шла кругом? И Лелька ни с кем не делилась переживаниями. Зачем
лезть к другим со своими упадочными, индивидуалистическими настроениями?
А кто утепет,
лезши на поле, погубит
душу, по Беликова Василия слову душегубец именуется,
в церковь да не входит, ни дары не приемлет, ни богородицына хлеба, причастия же святого не приемлет восемнадцать лет…
— Парень-выжига, не даром из жидов, старику
в душу без мыла
лезет. Посмотрите, добром это не кончится! — пророчил подвывавший Август Карлович.
И сразу
в бешеном вихре закружилось все, заплясали огни и мрак, и отовсюду закачались на попадью безглазые призраки. Они качались и слепо
лезли на нее, ощупывали ее скрюченными пальцами, рвали одежду,
душили за горло, впивались
в волосы и куда-то влекли. А она цеплялась за пол обломанными ногтями и кричала.